После недели кровопролитных боёв на южном направлении можно подвести итоги наступательной операции, которую пыталось провести украинское командование. Именно подвести итоги, то есть попытаться понять, чего враг хотел достичь, что ему удалось, в чём он провалился и каковы будут его дальнейшие действия.

В сводках с фронта упор делается на десятки и сотни единиц уничтоженной техники и тысячи погибших украинских военнослужащих. Цифры действительно впечатляют. Для масштабов текущей кампании потери ВСУ огромны. Но хочу напомнить, что в битве на Курской дуге немцы также несли огромные потери в людях и технике, наступая на подготовленные оборонительные рубежи. Тем не менее они неделю (примерно то же время, что и украинские войска в Херсонской области) пытались наступать. При этом Модель на Севере был близок к прорыву оборонительных порядков советских войск на всю глубину, но всё же этой цели не достиг, а вот выходу Манштейна на оперативный простор помешали только срочно переброшенные под Прохоровку из состава Степного фронта (резерв Ставки) 5-я гвардейская армия и 5-я гвардейская танковая армия.

Почему немцы под Курском, а украинцы в Херсонской области шли на огромные жертвы? Чего они пытались добиться? В обоих случаях целью был выход механизированных соединений на оперативный простор. Прорыв фронта означал, что дальше бронетехника будет двигаться в оперативной пустоте, быстро создавая критическую ситуацию, в которой обойдённым войскам необходимо выбирать: оказаться в окружении или бросить позиции и спешно отступать под ударами преследующего противника. Оба варианта грозят катастрофой.

В обоих случаях (и у немцев, и у украинцев) атаки прекратились лишь тогда, когда стало ясно, что пробивной потенциал атакующих соединений исчерпан, все резервы задействованы и даже если фронт каким-то чудом удастся прорвать, развить успех будет просто нечем.

Жертвы оказались напрасными. В 1943 году советские войска сразу же, без оперативной паузы, перешли в контрнаступление. На Центральном фронте (у Рокоссовского) оно развивалось более успешно, чем на Воронежском (у Ватутина), но в конечном итоге деморализованные провалом своего наступления, понесшие огромные потери немцы вынуждены были отступить и на северном, и на южном фасе Курской дуги.

Думаю, что если у российского командования остались на Юге неизрасходованные резервы, то оно тоже постарается воспользоваться ситуацией для организации собственного наступления. Не исключено, что именно поэтому украинское командование пытается изыскать на харьковском и донецком направлениях дополнительные резервы, чтобы продолжить наступательную активность в Херсонской области. Это может привести к тому, что не выдержат ослабленные передачей резервов центральный (донецкий) и северный (харьковский) участки фронта.

Но условия местности и подготовленные оборонительные рубежи дают Киеву надежду, что катастрофа не случится. Просто будет потеряно какое-то пространство, сдано несколько населённых пунктов, но в целом украинцы рассчитывают фронт и в Донбассе, и под Харьковом удержать.

Активность же на херсонском направлении нужна Украине для того, чтобы заставить российское командование полностью использовать имеющиеся резервы для удержания текущих позиций, устранив таким образом эвентуальную угрозу российского наступления, чреватого падением Николаева. Кроме того, Украина пытается удержать расширенный плацдарм под Андреевкой, имея в виду использовать его для подготовки нового наступления.

Провал украинского наступления был во многом обусловлен тем же, чем и провал немцев под Курском — условия местности и конфигурация линии фронта настолько диктовали рисунок операции, что направления главных и вспомогательных ударов были прочтены советским командованием в 1943 году и российским в 2022 году заранее. Было изначально понятно, что украинцы не будут атаковать Херсон. Даже если бы им повезло и механизированные соединения провались бы к городу, они бы просто увязли в уличных боях. Прорыв к Херсону ничем не угрожал правобережной группировке российских войск, а потерянное пространство Россия со временем бы вернула. Потому-то «битва за Херсон» и не состоялась. Его никто не собирался брать.

Совсем иные перспективы сулил выход к Новой Каховке и взятие под контроль переправы в этом городе. Во-первых, российский плацдарм разрезался надвое. Во-вторых, его северная часть оказывалась в оперативном окружении, а снабжение её было возможно только через Каховское водохранилище или по воздуху. С высокой долей вероятности северную часть плацдарма пришлось бы эвакуировать, бросив значительное количество тяжёлой техники.

После этого южная часть плацдарма повисла бы на единственном Антоновском мосту в Херсоне, который постоянно подвергается украинским ракетным ударам и не может действовать в полную силу. Понтонные и паромные переправы решают проблему лишь частично. Во-первых, они не могут обеспечить тот же грузопоток, что и полноценный мост, во-вторых, можно не сомневаться, что они бы тоже попали под огонь.

Следовательно, смонтировать на правом берегу ударную группировку ВС РФ было бы крайне сложно (её просто невозможно было бы полноценно снабжать). Сдать Херсон тоже было бы нельзя: это единственный областной центр, занятый с начала операции, и его потеря была бы эффективно использована украинской пропагандой. Пришлось бы концентрировать на херсонском направлении избыточные силы без шанса, что они смогут перейти в наступление.

Таким образом, Украина могла бы относительно небольшими силами контролировать ситуацию на херсонском направлении, которое из наиболее опасного для Киева стало бы наиболее безопасным. Сэкономленные силы Киев перебросил бы на донецкое направление.

Как видим, общий замысел операции вполне оправдывал жертвы, приносимые на первом этапе с целью прорыва российской обороны на всю глубину. Надо отметить, что на пике своих успехов (на третий день наступления) украинским войскам удалось продвинуться до села Брускинское (на двенадцать километров вглубь российских боевых порядков). Темп наступления составлял примерно 6 километров в день. Ещё 3-5 километров или один день наступления и танки выходили на оперативный простор в пятидесяти километрах (двух часах езды) от новокаховской дамбы.

План сорвался, так как украинцам не удалось расширить тонкую кишку в зоне прорыва, коммуникации наступающей группировки постоянно находились под огнём российской артиллерии, а резервы начинали уничтожаться ещё на подходе к фронту. Однако не надо думать, что киевский генштаб просто тупо утилизировал своих солдат.

Надо также отметить, что в наступление были брошены хорошо подготовленные и высоко мотивированные части. Далеко не любое подразделение может упорно наступать под ударами с воздуха и артогнём имеющего преимущество в артиллерии и авиации противника. О стойкости задействованных в наступлении частей говорит сам факт их высоких потерь. Практически полностью уничтоженные, но до конца пытавшиеся наступать бригады — это серьёзный противник, которого не стоит недооценивать.

Тем более что у этого украинского наступления были не только чисто военные, но и политические цели. Киев хотел поддержать Байдена накануне промежуточных выборов в конгресс США. И благодарный Байден тут же предложил конгрессу рассмотреть вопрос о выделении Украине дополнительных 15 миллиардов долларов. Эти деньги пойдут на закупку оружия для новых формирований киевского режима, а также на стабилизацию разваливающихся украинских финансов.

Кроме того, Великобритания заявила, что будет обучать, вооружать и оснащать по десять тысяч украинских военнослужащих каждые 120 дней. Этого достаточно, чтобы каждые четыре месяца проводить наступательную операцию, подобную нынешней. Если же не расходовать резервы сразу, а попытаться их поднакопить, то за год только Британия подготовит 30 тысяч человек. С учётом же аналогичных проектов в Польше и других восточноевропейских странах, Киев может за год получить до 50 тысяч подготовленных и мотивированных бойцов. В нынешних условиях это немало.

Как видим, украинское командование адекватно оценивало ситуацию и сознательно шло на большие жертвы, полагая, что даже если наступление на Новую Каховку провалится, политические бонусы (новые миллиарды долларов и подготовка десятков тысяч солдат за границей) компенсируют человеческие потери. Тем более что Киев пока не испытывает нехватки пушечного мяса и может себе позволить его не экономить.

Если теперь дать Киеву возможность удержать позиции, с которых он начинал наступление (а украинцы рассчитывают сохранить контроль и над тремя-четырьмя захваченными ими сёлами), то можно не сомневаться, что через несколько месяцев (где-нибудь в апреле-мае), накопив резервы, Киев попытается повторить наступление на Новую Каховку. Это единственное направление, сулящее ему стратегический успех. В ожидании нового наступления можно, конечно, укреплять оборону, с тем чтобы завалив херсонские степи трупами солдат и разбитой техникой, ВСУ вновь выдохлись. Но отдающий инициативу противнику всегда рискует тем, что какой-нибудь очередной кризис разрешится для него неудачно.

В то же время, если Россия смогла сохранить достаточные резервы, взятие Николаева коренным образом поменяло бы ситуацию на юге, делая эффективное украинское наступление невозможным и высвобождая российские войска для движения в тыл днепропетровско-запорожской группировке противника.