– Какая удивительная история! На этом приключения со зданием завершились?
– Не совсем. Вскоре после того, как мне дали здание под театр, мне пришлось уехать в Англию. Представляете, мне дали театр, но вдруг приходят мальчики, красиво одетые, и говорят: "Юрий Дмитриевич, вы зашли на нашу территорию". Я объясняю им все, а они говорят, что договорились с Мосимуществом насчет того, что в здании будет казино, предложили делиться. Я отказался, они, конечно, начали своими методами меня переубеждать. Сначала сожгли машину, потом подожгли двери, я их тут же поменял на металлические. Что делать? Милиция говорит: "Юрий Дмитриевич, пошел раздел за территорию, надо с ними находить общий язык". А как же найти его с бандитами? И тогда мне пришла идея – я забил фанерой окна, закрыл театр на ремонт и уехал в Англию.
– Выдержал там семь месяцев. В Англию моих кошек не пустили, поэтому я наловил на улице обычных и сделал с ними шедевр, по которому вся Британия сходила с ума.
– Это всего лишь за семь месяцев?
– За три! Семь месяцев мы работали. За это время я понял, что на нервной почве, да когда еще и хорошо платят, можно сотворить чудо. И мы это чудо сотворили. Впоследствии Дима продолжил там работу. Но, кончилось тем, что ни я, ни он не захотели оставаться в Англии. Мы забрали всех кошек и вернулись.
– То есть всех кошек привезли сюда, в Россию?
– Да, всех привезли, всех привили. Вы понимаете, это целая история. Я сейчас пишу книгу, думаю, найдется и сценарист, чтобы мы написали сценарий. Это было советское время, что-то давалось легко, а что-то тяжело…
– О чем будет ваша книга? О появлении театра?
– Я скажу так, что сейчас, в это время, никакого театра бы не было. Сегодня никому не нужно настоящее искусство, сегодня нет такой ответственности, такой любви к своей стране, своему Отечеству, чтобы здесь возрождалось что-то уникальное. Сегодня нужно платить, чтобы появиться в телевизоре, а в 1973 году про нас писали "Комсомолка", "Труд", "Советская Россия", все газеты, все журналы. Приглашали на телевидение, в "Голубой огонек", в "Спокойной ночи, малыши". Сегодня это так – показали раз в полгода и хватит. Выступают одни и те же певцы, ведущие, как будто в стране больше нет талантов! Сегодня очень трудно даже моим детям, которые в профессиональном плане уже намного выше меня. Как только я хочу, чтобы нас показали по телевидению, мне говорят – нет, это реклама – не надо. Какая реклама! Это не реклама, это оповещение, это информация. Мы хотим, чтобы люди в нашей стране знали, что такая сказочная жемчужинка, как Театр кошек, у нас сохранилась!
Когда Сергей Семенович (Собянин – ред.) стал мэром, он дал нам возможность произвести ремонт, предоставил материальную поддержку, и мы стали государственным театром. Мы знаем, что у нас есть поддержка, поэтому, даже в пандемию, животные будут накормлены, свет и коммунальные оплачены, аренду нам платить не надо. У всех сотрудников есть минимальная зарплата, на которую, конечно, жить невозможно, поэтому с продаж билетов мы доплачиваем людям, чтобы они могли жить нормально.
– То есть, в частности, пандемию удалось пережить, потому что театр стал государственным, сам город оказывал ему помощь?
– Да. Если бы театр не был государственным, как раньше, когда он 15 лет был частным, нас бы сегодня не было… Исчез бы театр. Это малый бизнес, он был бы уничтожен. В 2005 году здание театра хотел захватить банк, это уму непостижимо! Театру 20 лет, вся страна и весь мир его знают… И вдруг кому-то стукнуло сделать тут банк. Это ведь Кутузовский, одно время здесь были только банки. Вот недоброжелатели и решили, что нужно дискредитировать мастера. В интернете сразу стали писать, что я издеваюсь над животными, бью их током… К нам пришел Первый канал и сказал: "Покажите, как вы издеваетесь над кошками". Я согласился, попросил выпустить кошек, а они прибежали ко мне и начали целоваться. Я говорю: "Вот, как мы над ними издеваемся!" Только больной мозг может поверить в то, что кошка, которую ты обидел, к тебе придет целоваться.
Уже 32 года театр дарит радость детям и взрослым. Зрители приходят в фойе, они начинают экскурсию, поднимаются наверх и видят Катины картины. Гостям показывают Хрустальный замок, затем они садятся в зрительный зал, где есть кондиционеры и очистители воздуха. Даже тем, у кого есть аллергия, не будет ничего. Это театр радости, театр здоровья, театр культуры. Мы несем культуру, понимаете? Именно традицию нашего советского искусства, можно сказать!
– Ваши спектакли особые – это работа как артистов, так и кошек. Кто в основном является главным генератором идей? Есть ли такой человек или все на равных?
– Вы знаете, вся наша работа построена на том, что каждый – Дима, Катя, Вова, я – думает о том, чтобы не стать хуже других. Я вижу, что Дима сделал что-то, начинаю думать сам, сделал Вова – думает Катя. У нас идет творческий процесс, мы "варимся" индивидуально. Каждый находит себе режиссеров, художника, костюмера, заказывает реквизит. Это такой внутренний творческий котел, солнце, где все кипит. Наша задача как солнца – дать свет и тепло. Это мы и делаем со сцены. Вот таким образом мы создаем спектакли и работаем.
– Сколько в среднем занимает разработка спектакля?
– Где-то полгода. Большое спасибо нашему Департаменту культуры. Они даже при пандемии выделили нам средства, чтобы мы могли что-то поставить. Можно сказать, третий год остановлена полноценная работа театра, но мы продолжаем ставить спектакли, работаем, совершенствуемся.
Я рад тому, что остался в России. Понимаю, что за рубежом я получил бы больше денег, имел бы яхту, дома. Зато здесь, когда я иду по улице, со мной каждый человек здоровается, каждый улыбается. Олигарх идет – его никто не любит, а я иду – люди радуются. Это же счастье! Поэтому я выстраиваю всю программу на том, чтобы люди развивали в себе человеческие качества. Хочешь быть богатым – не сиди сложа руки, ищи в себе дар! Чем раньше ты станешь его развивать, тем лучше. В семь лет я понял, что стану клоуном, и начал готовить себя к этой профессии, в 16 стал первым клоуном Советского Союза на смотре художественной самодеятельности. Чем раньше вы начнете развиваться и станете мастером своей профессии, тем раньше у вас будет уважение и признание людей, ну и деньги. Я сыграл именно на этом – создал необыкновенные условия для кошек. Здесь им не нужно выживать, они поняли, что здесь хорошо и что здесь их любят.
– У вас каких кошек больше – породистых или беспородных?
– У меня разные кошки, мне не важна порода. Я смотрю им в глаза. Нужно, чтобы животное было психически нормальное, потому что есть кошки, которые пугливы от природы. Таких мы в театр не берем, их нужно отдать в семью, им там будет прекрасно. Приучить животное к музыке, к свету, к многолюдной атмосфере очень непросто. Домашнюю кошку можно очень легко научить всему, у меня даже есть специальная программа для этого, а вот чтобы кошка вышла на сцену… Нужно животное с нормальной психикой, плюс умение аккуратно, правильно ввести ее в процесс. Чтобы у кошки не было напряжения, чтобы для нее это было радостью, праздником, игрой. Вот на этом все построено.
– За какой срок кошка с нуля может стать артисткой театра?
– Все по-разному. Это очень сложно сказать. Иногда процесс занимает два часа, иногда месяц, иногда неделю, иногда год. Непредсказуемо. Кошка сама подсказывает, за ней надо наблюдать, как за детьми. Ваш ребенок должен стать вашим другом.
– Все ваши дети так или иначе пришли к кошкам, к театру, но мы также знаем, что у вас много внуков.
– Да, у меня шестеро внуков.
– Может быть, вопрос еще слишком ранний, но, возможно, кто-то из них уже хочет связать свою жизнь с театром, тяготеет к кошкам не только как к домашним животным, а как к чему-то большему, как к артистам?
– Моему старшему внуку Никите уже 18 лет, его уже взяли в Большой театр, он закончил хореографическую академию… Еще один маленький, самолеты строит, хочет дизайнером стать. Девочки еще себя ищут, хотя Настенька хочет стать врачом, нейрохирургом. Все разные.
– Возможно, внуки захотят пойти по вашим стопам через какое-то время...
– Жизнь покажет. Мы не давим. Мы находим природную способность, дар, выясняем.
– Сегодня мы очень много говорили про кошек, а что насчет собак?
– У нас выступают не только кошки, но и собаки, сейчас их 10. А вообще я люблю всех животных. Была бы возможность, у меня были бы и слоник, и лошадка.
– Помогаете ли вы каким-то благотворительным организациям, связанными с животными, возможно, каким-то приютам?
– Да. Когда мы приезжаем в города с выступлениями, приходят люди, которые любят животных. Они приносят кассу. Я говорю зрителям, что если спектакль понравился, дайте ребенку сколько можете, пусть он своей рукой положит деньги в эту кассу, покормит бездомных кошечек и собачек. Люди жертвуют деньги, собирают полные кассы. Кроме того, я встретил человека, у которого появилось желание создать у нас питомники для животных – не как обычные в России, а как за рубежом. Например, как шелтеры в Америке. Там бездомных животных содержат в удивительных условиях, люди могут просто прийти и взять себе кошечку.
– То есть в планах такой проект шелтера есть?
– Это все зависит от того человека. На Руси были люди, которые ценили искусство, любили свой народ, свое Отечество и вкладывали деньги, чтобы здесь было все самое лучшее. Наш театр – это как бриллиант, мы же не похожи ни на кого. Как сказал Бельмондо, это не театр, не цирк, не балет, это "нью вейв". Это интересно! Мы попали именно в ту струю, когда что-то необычное, такое сказочное, доброе и милое дарим зрителю со сцены. Ребенок должен прийти к нам и почувствовать эту энергию, он должен жить и понимать, что доброта – это единственное внутреннее состояние, которое спасет человечество!