Я буду делать такие вещи –
Что это такое, я еще не знаю, но они будут
ужасами Земли! - Шекспир, Король Лир.

Невежественные политики и бестолковые эксперты в последнее время поднимают шум, угрожают или даже фантазируют о каком-то официальном вмешательстве НАТО в Украину. В общем, они понятия не имеют, о чем они говорят, и каковы будут практические последствия вмешательства. Вот несколько примеров того, почему это глупая идея.

В январе 1990 года я был в штаб-квартире НАТО в Брюсселе на какой-то обычной встрече. Это был один из тех холодных, дождливых дней, на которых специализируется Бельгия, но за холодной, похожей на мавзолей атмосферой пустынных коридоров скрывалось нечто большее. В течение последних нескольких месяцев почва непрерывно уходила из-под ног НАТО, и незадолго до Рождества Румыния, последняя опора Варшавского договора, была охвачена пламенем. Никто не имел ни малейшего представления о том, что произойдет на следующей неделе, не говоря уже о следующем месяце, и НАТО начинало напоминать демонстранта с плакатом в поддержку дела, которое уже устарело. Национальные столицы изо всех сил пытались просто не отставать от того, что происходило. Я спросил коллегу, только что вернувшегося из Вашингтона, о чем говорят ястребы в администрации Буша. “Они в состоянии шока”, - последовал ответ.

Тот факт, что НАТО все еще существует почти тридцать пять лет спустя, и что сейчас в нем вдвое больше членов, чем тогда, побудил некоторых людей, которые не обращали внимания, поверить, что НАТО все та же мощная военная организация, какой она была в 1989 году, и поэтому необходимо только пригрозить официальным вмешательством в Украине, и русские уползут. Они не могли ошибаться более опасно.

Тот факт, что НАТО вообще выжила после 1989 года, был неожиданностью для некоторых. Но, как я уже отмечал, Альянс действительно служил ряду полезных целей для европейских государств, и в любом случае, мир менялся так быстро, что было не только невозможно договориться о том, чем его заменить, но и невозможно было знать, какие задачи в будущем организация должна была бы выполняться в любом случае. Организации не закрываются просто так, и в любом случае НАТО на самом деле еще многое предстоит сделать. В тот январский день 1990 года НАТО все еще была глубоко вовлечена в переговоры по контролю над вооружениями в Вене, которые, наконец, похоронили "холодную войну" достойным образом, и ей по-прежнему предстояло многое сделать, поскольку у партнеров по переговорам за столом переговоров возникло то, что можно было бы назвать проблемами координации, и как одна из них подошла к нашей стороне стола. Когда эта эпопея и сопутствующие ей осложнения были наконец улажены, НАТО оказалось в Боснии, затем принимало новых членов неожиданным образом, затем в Косово, затем в Афганистане. Все это было, по сути, импровизацией: не было никакого генерального плана, кроме повсеместного консенсуса о том, что НАТО скорее полезно, чем нет, и что необходимо найти для него что-то, что можно было бы сделать, чтобы оно продолжало существовать.

Но очень многое менялось за кулисами. Военная структура НАТО, созданная в панике после Корейской войны и всегда готовая к мобилизации в кратчайшие сроки, сейчас явно не служила никакой полезной цели. Сначала медленно, а затем с нарастающей скоростью национальные контингенты, составлявшие его постоянные силы, начали таять. Одна за другой европейские страны отказались от национальной службы, радикально сократили численность своих вооруженных сил и прекратили процедуры мобилизации. Американские войска постепенно возвращались домой. Поколение военной техники, которая поступала на вооружение в то время, в конечном итоге было развернуто, в небольших количествах, и по большей части все еще находится на вооружении. Танки и самолеты, которые НАТО намеревается отправить в Украину (Challenger II, Leopard II, F-16), по сути, являются образцами 1970-х годов, хотя и значительно модернизированными.

Понимание того, что способность НАТО вести серьезные военные действия - это тень того, чем она когда-то была, постепенно начинает просачиваться в стратегическое сообщество, которое не обращало внимания на последнее поколение или около того, потому что его глаза были прикованы к Афганистану и Ираку. Но на самом деле ситуация намного хуже, и, как часто бывает, настоящие проблемы скрыты в технических сложностях. Я очень кратко расскажу о некоторых из них, чтобы объяснить, почему вмешательство НАТО в Украину на самом деле невозможно, если бы это было возможно, нежелательно, и даже если бы это было желательно, совершенно неэффективно и даже опасно. Поскольку у меня нет военного образования, я оставлю эту часть экспертам и сосредоточусь на более широких вопросах.

Поскольку британцы в последнее время издают одни из самых воинственных звуков, давайте посмотрим, что там изменилось со времен холодной войны. В 1989 году Британская Рейнская армия могла выставить полный корпус из четырех дивизий, около 55 000 солдат, готовых к усилению в войне почти таким же количеством резервистов и регулярных частей, перебрасываемых из Великобритании. (Тяжелая техника, по сути, была на месте.) Была также мощная воздушная составляющая. Во время так называемого перехода к фазе войны мобилизация должна была проходить в условиях чрезвычайных полномочий военного времени, лишая людей работы и реквизируя транспортные и логистические ресурсы для перемещения десятков тысяч комбатантов в Европу, в то время как семьи были эвакуированы в другом направлении. Нормальное правительство было бы заменено, а парламент фактически самораспустился бы. Десятки тысяч других войск будут мобилизованы для обороны дома. Будут введены меры гражданской обороны, чтобы справиться с ожидаемыми бомбардировками и диверсионными операциями. Само правительство было бы разогнано, а министры выполняли бы функции региональных комиссаров.

Конечно, подобные договоренности имели место на Континенте. Миллионы резервистов были бы отозваны, отправлены в свои части, а в некоторых случаях перемещены на сотни километров в места дислокации во время войны. Обычная жизнь фактически остановилась бы, потому что для мобилизации потребовались бы все ресурсы вовлеченных стран. Вот что на самом деле означает современная “война”: почему русские должны сейчас соглашаться на какое-то соглашение, которое доставляет нам меньше проблем? Почему они должны соглашаться на какую-то “войну минус”, ограниченную только Украиной?

Поэтому вам нужно задаться вопросом, имеет ли кто-нибудь из ничтожеств, которые говорят о “состоянии войны” с Россией, какое-либо представление о том, что это значит, и понимают, что в наши дни не существует даже самых элементарных механизмов, которые сделали бы это возможным. Начнем с того, что война - это не просто то, что мы делаем с другими. Это не прощание с мальчиками, когда они отправляются на битву в чужие края, это сознательное затеивание драки с кем-то, кто может причинить нам гораздо больше вреда, чем мы можем причинить им. Здесь есть множество практических последствий: давайте просто выберем несколько наиболее важных.

В наши дни никто не “объявляет войну”. После Нюрнбергского процесса и Устава Организации Объединенных Наций, в котором страны обязуются воздерживаться от применения силы, больше невозможно активно начинать состояние войны с другой нацией. Поэтому говорить, как говорят некоторые, “мы находимся в состоянии войны с Россией”, бессмысленно, кроме как в качестве политического лозунга. Это не имеет юридической силы. Единственным органом, способным, по сути, “объявить войну”, является Совет Безопасности, а в данном случае этого явно не произойдет. Поскольку русские проявляют осторожность, чтобы не нападать на территорию НАТО или намеренно не задействовать силы НАТО, нельзя сказать, что со странами НАТО существует “состояние войны”.Что действительно существует, так это состояние “вооруженного конфликта”, которое имеет свое собственное определение: по сути, затяжное вооруженное насилие между государствами или между государствами и другими вооруженными группами. Но “вооруженный конфликт” - это именно состояние дел, а не процесс или декларация, и он существует или его нет как факт и закон. Таким образом, хотя очевидно, что в Украине существует вооруженный конфликт, столь же очевидно, что западные государства не являются его участниками. Так что трудно понять, как фантазии воинственных политиков могут на самом деле осуществиться.

Единственным потенциальным способом, которым это можно было бы сделать, было бы, если бы Украина обратилась с официальной просьбой о военной помощи к западным государствам. Именно так русские оправдывают свои собственные операции на Украине, утверждая, что они помогают самопровозглашенным республикам осуществлять свое право на самооборону, которое сохраняется (хотя, конечно, оно не было установлено) статьей 51 Устава ООН. Но не очевидно, что это будет означать на практике, и как далеко западные силы действительно могут зайти. Например, прямые нападения на российскую территорию, вероятно, были бы исключены, если бы использовался этот аргумент.

Но давайте предположим, что каким-то образом эти проблемы можно было бы преодолеть, и было радостно объявлено, что страны НАТО собираются вступить в конфликт в качестве полноправных воюющих сторон. Это заставило бы русских трепетать, не так ли? На самом деле нет. Видите ли, если мы находимся в состоянии войны с другой страной и можем свободно нападать на них, тогда они также могут нападать на нас. Такой конфликт никак не может быть ограничен Украиной, и нет причин, по которым русские захотели бы этого. Итак, первым следствием является то, что страны НАТО, силы НАТО и цели НАТО будут подвергнуты немедленной атаке со стороны России, в то время как подкомитеты все еще трудились в Брюсселе, пытаясь собрать силы. Так что бы разумно сделали русские?

Что ж, в состоянии войны любой “военный объект” может быть атакован. На практике сегодня это означает воинские части, военные штабы, цепочку принятия политических решений для войны, а также инфраструктуру транспорта, энергетики, промышленности и т. Д. который необходим для его поддержки. Теперь мы не знаем, и русские, очевидно, не собираются нам рассказывать, каковы на самом деле их возможности нанесения ударов на большие расстояния с использованием обычного оружия. Мы не знаем, например, какими именно возможностями они обладают для бомбардировки Соединенных Штатов обычными боеприпасами с кораблей и подводных лодок, и намерены ли они их использовать, но было бы неразумно исключать такую возможность. Но мы должны предположить, хотя бы в целях планирования, что у них есть способы поражения важных целей в большинстве или во всех западных странах ракетами, запускаемыми с самолетов, кораблей или подводных лодок. Если мы очень консервативно ограничим российские возможности атаками на двадцать пять основных целей, что они могут сделать, учитывая, что у НАТО нет эффективной защиты от таких нападений? Некоторые цели очевидны: Пентагон и Белый дом, например, или штаб-квартиры ЦРУ и АНБ. Штаб-квартира НАТО в Брюсселе не продержалась бы долго, если бы не ее военный штаб в Монсе. Министерства обороны, военные штабы и канцелярии крупных европейских держав также можно считать вероятными целями.

Но, конечно, русские не обязаны передавать список целей, и поэтому на практике западным государствам пришлось бы рассматривать сотни объектов в качестве потенциальных целей, в зависимости от того, какие запасы ракет были у русских и как они решили их использовать. Очевидно, что все военные аэродромы будут потенциальными целями. Но в то время как вы концентрируете наземные силы во время напряженности, вы распыляете воздушные силы. Во время холодной войны многие страны держали резервные аэродромы в режиме ожидания: я был бы удивлен, если бы сейчас их было много. На практике самолеты пришлось бы рассредоточить по гражданским аэропортам, которые затем стали бы военными целями и должны были быть закрыты для гражданских рейсов. Все военные базы, военные гарнизоны, штаб-квартиры, склады боеприпасов, ремонтные склады, военно-морские базы, гражданские порты, в которые могут быть направлены военные суда, объекты сбора разведданных и крупные транспортные узлы, среди прочего, должны рассматриваться как потенциальные цели.

Все это имеет значение по двум причинам. Во-первых, ни одно правительство сегодня не приняло серьезных мер для продолжения управления страной во время обычной войны с риском воздушного и ракетного нападения. В первые дни холодной войны правительства планировали уйти в подполье на время обычной фазы любой войны в специальных убежищах, некоторые из которых существуют до сих пор. Но к концу ядерное оружие стало настолько точным и мощным, что считалось маловероятным, что какое-либо из этих средств переживет последующую ядерную атаку, и поэтому они, как правило, выходили из употребления. Страны НАТО не только не в состоянии эффективно защититься от такого обычного ракетного нападения, но и не имеют средств защитить то, что называется “преемственностью правительства” от таких нападений. Итак, одна ракета на Елисейский дворец, одна на Министерство обороны и одна на штаб сухопутных войск в Лилле, и это было бы все для Франции, например.

Во-вторых, хотя новое поколение российских ракет, как утверждается, довольно точное, мы должны помнить, что точность относительна и не может быть гарантирована. Точность обычно выражается в соответствии с мерой, известной как вероятность круговой ошибки, или CEP. Это радиус от цели, в пределах которого, как ожидается, упадет пятьдесят процентов ракет. Не дается никаких гарантий относительно того, где высадятся остальные пятьдесят процентов. Итак, если ракета имеет радиус действия 200 метров, то в пятидесяти процентах случаев ожидается, что она упадет в пределах круга диаметром 400 метров, эпицентром которого является намеченная цель. Учитывая это, учитывая радиус поражения взрывов и тенденцию некоторых ракет теряться, можно с уверенностью сказать, что любой человек или любое здание в радиусе километра от потенциальной цели высокой ценности потенциально подвергаются риску. Во всем западном мире сотни тысяч людей часто живут рядом с аэропортами, морскими портами и штаб-квартирами. (Постоянный объединенный штаб Великобритании находится в тихом пригороде Лондона.)

Во многих европейских городах правительственные и военные объекты сосредоточены близко друг к другу в центре столицы. Это означает, что большая часть самого центра города окажется под угрозой. В большинстве стран совсем не ясно, куда правительство может сбежать в кризис, чтобы продолжить операции. Даже если бы было возможно эвакуировать высокопоставленных правительственных чиновников в номинально безопасное место, было бы необходимо полностью закрыть для публики по крайней мере центр некоторых городов (поскольку некоторые правительственные службы должны были бы остаться и, следовательно, стать мишенями), и не было бы никакого способа предотвратить стихийную эвакуацию десятков или сотен тысяч обычных жителей. По сути, при современном уровне владения автомобилями автомагистрали вскоре будут забиты людьми, бегущими из мест, которые, как ожидается, или, по слухам, будут в списке целей России. В наши дни ни у одного современного правительства нет планов по эвакуации и размещению большого числа беженцев или даже по управлению стихийным массовым исходом. Все это, конечно, начало бы происходить до того, как была выпущена первая русская ракета, если предположить, что таковая действительно была. Тот факт, что западным правительствам пришлось бы объяснять, что не существует эффективной защиты от таких ракет, и что не существует планов и средств защиты гражданского населения от них, также не поможет успокоить политический климат. Ни у одного западного правительства нет сил или планов, чтобы сдержать панику и замешательство, которые могут возникнуть.

Но, конечно, скажете вы, западная общественность утешится мыслью, что их собственные силы совершают возмездие России? Ну, не обязательно. Проще говоря, западные страны не видели особой необходимости в обычных ракетах большой дальности и не прилагали больших усилий для их разработки. Наиболее известными являются дозвуковые крылатые ракеты семейства "Томагавк" с дальностью полета в основном около 1000-1500 км и боеголовкой около 500 кг (что примерно эквивалентно одной бомбе, сброшенной немецким бомбардировщиком в 1940 году). Такое оружие может быть эффективным, но оно запускается с кораблей и подводных лодок, и поэтому цели должны находиться достаточно близко к морю. Вот где полезно достать карту.

Первое, что бросается в глаза, это то, что Россия - большое место. Во-вторых, Москва далеко. Ракеты "Томагавк", запущенные с Балтики или Восточного Средиземноморья, могут иметь дальность, достаточную для попадания в Москву, по крайней мере, теоретически. С другой стороны, как теперь помнит сама пандитократия, Россия унаследовала от Советского Союза самую совершенную в мире систему противовоздушной обороны. Какова будет его эффективность против дозвуковых, но низколетящих крылатых ракет, на самом деле не знают даже эксперты. Тем не менее, НАТО не может представлять для России ничего похожего на ту угрозу, которую новые российские ракеты могут представлять для стран НАТО, и следует предположить, что русские смогут сами обнаружить и нацелить пусковую систему НАТО. Можно ожидать, что пилотируемые самолеты, пытающиеся сбросить обычные бомбы на Москву с баз в Европе, даже если бы у них была дальность полета, понесут такие потери, что ни одно правительство не сочтет целесообразным их использование.

Но давайте предположим, что города и целевые районы могут быть безопасно эвакуированы, а западные правительства и экономики переведены на настоящую военную основу. Авиация и ракеты будут неэффективны, поэтому единственный реальный вариант - сформировать и развернуть какие-то многонациональные механизированные силы, предположительно, чтобы помочь украинцам вернуть территорию, которую они считают своей.

Что ж, давайте на этом остановимся. Западные страны больше не знают, как делать такие вещи. Я говорю о военной доктрине: своде принципов, которые указывают командирам, как сражаться. У НАТО нет и никогда не было средств для проведения наступательных механизированных операций вдали от родной территории. Во время холодной войны ориентация НАТО, а следовательно, и его доктрина, была оборонительной. Предполагалось, что ее войска столкнутся с атакой более крупного и сильного противника и что они проведут отход с боями, надеясь остановить вражеское вторжение как можно ближе к Внутренней границе Германии. Таким образом, во все времена силы НАТО будут отступать к своим собственным линиям снабжения, к своим собственным резервам, а также к своим собственным складам технического обслуживания и снабжения, в то время как силы противника будут постепенно удаляться от них.

Насколько мне известно, командование НАТО никогда не готовилось и не проводило учения для ведения агрессивной механизированной войны на больших расстояниях, и для этого нет никакой доктрины, то есть никто не знает, как это сделать, не говоря уже о том, как объединить наземные силы с воздушными и другими средствами. в Боснии НАТО была оккупационной армией, которая не вела боевых действий. После воздушной кампании против Сербии ситуация в Косово была похожей. В Афганистане НАТО как таковое было развернуто только после того, как режим Талибов был побежден, и большая часть его деятельности была мелкомасштабной борьбой с повстанцами. Ближайшим эквивалентом операции, которая была бы необходима в Украине (хотя тогда с подавляющими силами и полным превосходством в воздухе), был Ирак в 2003 году, но старшие командиры той эпохи давно ушли в отставку, а институциональные знания давно утрачены.

Более того, хотя в западных армиях все еще существуют подразделения размером с бригаду, они все больше и больше становятся административными формированиями, которые редко, если вообще когда-либо, тренируются вместе. Любая западная армия должна была бы потратить от нескольких недель до нескольких месяцев на совместную подготовку, в комплекте с мобилизованными резервистами, прежде чем ее можно было бы считать готовой к развертыванию. Тогда, конечно, им пришлось бы тренироваться с бригадами из других стран, и все это в отсутствие согласованной последовательной военной доктрины. Поскольку на этом этапе НАТО неизбежно пришлось бы признать, что оно находится в состоянии войны с Россией, можно было только надеяться, что русские не будут неспортивно атаковать подразделения во время их обучения.

Прежде всего, какова будет цель? “Убивать русских” - это не военная цель. Когда Верховный главнокомандующий НАТО в Европе приходит в Североатлантический совет после всей этой подготовки и говорит: “Что вы хотите, чтобы я сделал?”, им лучше иметь ответ. Но нет ни одного, или, если быть точным, ни одного, который даже начинает реагировать на политическую шумиху. Со значительными трудностями (см. Ниже) некоторые западные военные подразделения могут быть доставлены на Западную Украину, где они могут сформировать импровизированный гарнизон вокруг некоторых крупных украинских городов. Это может быть политически эффективным в краткосрочной перспективе, но сами силы будут полностью уязвимы, поскольку русские могут напасть на них, не имея возможности ответить. И неясно, как долго западная общественность согласится на то, чтобы все их пригодные к использованию армии были привязаны к статичной позиции в Украине. Более того, многие европейские боевые подразделения сильно зависят от резервистов: например, единственное серьезное боевое подразделение в голландской армии, 43-я механизированная бригада с горсткой танков, полагается на резервистов примерно на четверть своей оперативной численности: как долго вы сможете держать их вдали от работы и семей?

Но, конечно, для начала вам пришлось бы завести их даже так далеко. Во время холодной войны войска НАТО (и, если уж на то пошло, советские) находились, по сути, на тех позициях, к которым они пробились с боями в 1945 году. В обоих случаях оккупированные существующие объекты вермахта. На протяжении десятилетий постепенно вводились новые подразделения и новое оборудование, строились жилые помещения и так далее. Такого рода инфраструктуру пришлось бы воссоздавать в Украине, и даже если бы использовались средства ВСУ, все равно потребовались бы годы для масштабного развертывания и строительства инфраструктуры.

И в любом случае, боевых действий там все равно нет. Это происходит примерно в тысяче километров к востоку, так что любым войскам НАТО пришлось бы снова переместиться, примерно на расстояние между Парижем и Мюнхеном, просто чтобы добраться до места боевых действий. Я не думаю, что в истории есть какой-либо прецедент такого рода перемещения тяжелой техники и живой силы на такое расстояние, под воздушным и ракетным обстрелом и в контакт с превосходящими силами.

Западные танки времен холодной войны, такие как Leopard, Challenger и M1, были созданы для ведения оборонительной войны. Хотя некоторые модели были легче других, все они должны были использовать превосходную инфраструктуру, прочные мосты и железнодорожные системы Западной Европы и начинать войну недалеко от того места, где они были размещены. Просто получаю их, их восстановительные машины и варианты для инженерных работ и т. Д. перейти линию фронта было бы непросто. Но, конечно, дело не только в этом. Даже “легкие” бронированные гусеничные машины не могут легко передвигаться по некоторым дорогам, не повредив их, или пересекать все мосты. Чтобы получить представление о том, что на самом деле повлечет за собой перемещение бригады, даже по пересеченной местности, взгляните на эту схему типичной британской бронетанковой пехотной бригады. Вы увидите, что у нее около 500 боевых машин, из которых около десяти процентов являются основными боевыми танками, что, в свою очередь, потребовало бы больших и тяжелых транспортеров для их перемещения на любое расстояние. К этому нужно добавить эвакуационные машины, ремонтные машины, инженерные машины, медицинские машины и целый набор транспортных средств и средств снабжения. Это может легко составить колонну длиной около десяти километров, которой нужно будет пройти по расчищенным и защищенным маршрутам через большую часть Европы. (Не говоря уже о том, чтобы переправить их через Ла-Манш в первую очередь.) После того, как бригада окажется на позиции, ее нужно будет пополнить, снабдить оружием, запасными частями и расходными материалами, мастерскими и небольшим госпиталем. Если бы это произошло, необходимо было бы эвакуировать пострадавших, направить подкрепления и по возможности отремонтировать поврежденную технику, поскольку маловероятно, что ее можно заменить. И это только одна бригада из одной страны.

Сколько бригад такого рода может на самом деле выставить НАТО? Никто точно не знает, но наилучшая оценка, по-видимому, составляет от шести до десяти, учитывая, что, если мы находимся в состоянии войны с Россией, было бы неплохо иметь немного войск и дома. Я предоставляю военным экспертам судить, насколько ценной была бы такая численность легких механизированных сил, но я, честно говоря, сомневаюсь, что Москва слишком обеспокоена.

И в этом проблема. Запад настолько опьянен ощущением собственной мощи, что предполагает, что все остальные тоже. В конце концов, США тратят на оборону гораздо больше, чем Россия, поэтому они должны быть намного мощнее, не так ли? Ну, в определенных областях, например, в авианосных боевых группах, это так. Но русские не хотят играть в эту игру : они хотят играть в войну высокой интенсивности на суше и в воздухе в Европе, в игру, от которой Запад, по сути, отказался поколение назад, и в которую он может играть не более недели или двух, пока у него не кончатся боеприпасы. Другое заблуждение заключается в том, что Запад неприкасаем. Они не посмеют сбросить ракету на штаб-квартиру НАТО, не так ли? Я имею в виду, если бы они это сделали, мы бы … мы бы… ну и что бы мы сделали? Ядерные угрозы признаны опасными, бессмысленными и неуместными. Подобно королю Лиру из цитаты в начале этого эссе, НАТО сделает... что-нибудь, когда поймет, что это такое. Но на месте русских я был бы настроен скептически: в конце концов, вспомните, что случилось с Лиром.